«Одиссеи» хватило бы, чтобы показать движение литературы.Это противоречивое богатство объясняется главным образом не эволюцией англ. языка, не длиной оригинала, не ошибками или мерой таланта переводчиков, а уникальным обстоятельством, свойственным лишь Гомеру: принципиальной невозможностью определить, что принадлежит поэту, а что языку. Именно этому счастливому затруднению мы обязаны великим количествам переводов: искренних, подлинных и разнообразных